Ppt0000000 [òîëüêî ÷òåíèå]
от Павел Арсеньев

Как научиться не писать стихи (серия лекций-перформансов)

Первая лекция-перформанс «Как научиться не писать стихи. Краткий перечень инструкций для начинающих проклятых поэтов» прошла в Самаре 14 сентября 2019 года в ходе презентации книги Литература факта высказывания. Очерки по прагматике и материальной истории литературы (*démarche, 2019)

После этого лекцию-перформанс «Как не писать стихи» приняла уже столичная площадка — культпросвет-кафе «Нигде кроме» (при Моссельпроме) 29 октября.

Наконец после этого уже в 2020 году с лекцией-перформансом мы были приглашены в Университет Гиссена

Ppt0000000 [òîëüêî ÷òåíèå]

После этого университет пришлось закрыть на карантин, однако мы успели подготовить публикацию по ее мотивам, которая составляет пару с еще одной публикацией-отчетом о прошедшей тогда последней перед карантином конференции.

redstars2_stockburger-768x415
от Павел Арсеньев

Red Star: о лингвистике Богданова

RED
STARS (2019) 4K Video, 01:08:47 min., Russian with English Subtitles

RED STARS is a film Axel Stockburger that engages with Alexander Bogdanov’s science fiction novel Red Star (1908), which envisions a utopian society on Mars and its contemporary reception in the context of contemporary renewed efforts to colonize Mars. RED STARS investigates central topics of Bogdanov’s pre-revolutionary socialist imagination, reaching from collectivity and identity, over gender-relations, art, science towards economy and education, through the use of interviews with Alexander Malinosky, Alla Mitrofanova, Pavel Arseynev, Anastasia Gacheva, Anna Gorskaya and Boris Klushnikov.

«Марсианский язык» Богданова часто возводят к «революционной ситуации в языкознании», когда вопреки уже имевшейся прививке переводов Соссюра стремились мыслить и проводить «языковую политику». Однако можно в нем видеть и наследника двух традиций «поисков совершенного языка» — сенсуалистской и рационалистической. В 1 случае это возможно благодаря тому, что марсианский язык «звучен и красив, не представляет никаких особенных трудностей в произношении» (Б. начинает описание языка, как и полагается, с фонетики), во 2 же – благодаря «простоте его грамматики и правил образования слов», которые «вообще не имеют исключений», что явно наследует многочисленным проектам «универсальной грамматики», чья простота-без-исключений порой оказывалась хуже воровства (чем можно называть омонимию естественных языков). Если грамматический род оказывается для Б. «очень не важен», то «различия между теми предметами, которые существуют, и теми, которые еще должны возникнуть», напротив грамматикализируются. Такой перенос акцента с генетических аспектов языка на прагматические возможности действия с / над вещами уже связывает Б. скорее с производственничеством («вещью, обучающей участию») и историческим материализмом в принципе.

Впрочем, этот перевод стрелок с истоков на изменчивость произошел не без влияния уже советского лингво-эпистемологического контекста, в котором за идеал единого языка отвечал Марр и этот идеал был отнесен из прошлого в будущее, когда «различные диалекты сблизились и слились в одном всеобщем языке». Уже после Б. и под его собственным влиянием братья Гордины предложат логический язык, в котором тоже нет ни местоимения «она», ни родительного падежа — как «пережитка генетизма (происхожденчества), фетишизма и мифологизма», поскольку такой язык «не спрашивает ‘откуда?’, он спрашивает ‘куда?’, ‘к чему применить?’ — к будущему!».

Лингвистика Б. оказывается как бы между поисками «совершенного» и чаще всего «единого» языка и радикальной пластичностью человеческого мозга, между Марром и Гордиными. Марр еще в сущности очень интересовался историей языка и черпал многие черты его будущего устройства в его (глоттогенетическом) прошлом, но уже предлагал контр-генетический и контр-интуитивный ход с пролетарским языком, понятным «пролетариям всех стран», но не буржуазии тех же наций (в чем возможно, под «языком» понималась скорее идея беспрепятственной коммуникации, радио-интернационала). Гордины были уже полностью развернуты к артифициалистской перспективе (пере)изобретения человеком самого себя, в которой этот конструктивистский в сущности раж охватывал не только язык, но и биологию человека, физику планеты и даже астрономию солнечной системы.

Язык был только одним и отнюдь не центральным инструментом «конструирования» (социального, идентичностей или что там теперь еще конструируют) – как это станет позже для постструктуралистской/феминистской критики — в сущности столь же непримиримой к прежнему положению дел, сколь и переоценивающей роль «лингвистического программирования» в его изменении. (Так Барт называл язык фашистом, оказываясь верным последователем Соссюра и одновременно советской идеи «языковой политики», т. е. того, что превышает говорящего, но требует тем большего сопротивления на письме).

Тот же Леруа-Гуран, у которого с Марром немало общего, понимает язык не как универсальный инструмент (конструирования реальности), но как только один из операторов технической изобретательности человека наряду с другими физическими инструментами и материальной средой. Именно такая техно-антропология языка предвосхищается утопизмом таких последователей лингвистики Б. как Гордины, как и многие другие пост-гуманистические сюжеты, о которых идет речь в фильме.

 

Adobe Photoshop PDF
от Павел Арсеньев

Reported Speech (NYC, 2018)

This is the first bi-lingual English-Russian edition of Pavel Arseniev’s poetry. Arseniev is a St. Petersburg writer, editor, political activist, theoretician, and recipient of the Andrei Bely prize, Russia’s most prestigious literary award. The book contains an introduction by Kevin M.F. Platt (University of Pennsylvania) and is edited by Anastasiya Osipova.

Arseniev’s poetry provides a living link between the legacy of the 1920s Soviet avant-garde art­ and theory, on the one hand, and the modern Western materialist thought on the other. It traces how these diverse influences become weaponized in the language of contemporary Russian protest culture. Arseniev readily politicizes all, even the most mundane facts of the poet’s life, while at the same time, approaching reified bits of found speech and propaganda with lithe, at times corrosive irony and lyricism.

“One hundred years after the October revolution, LEF (Left Front of the Arts), and Russian Formalism, Pavel Arseniev brings into Russian poetry the militant excitement of subversive materialist exploration and canny activist protest. The unique results of this poetic event will, without a doubt, be exceptionally interesting and useful to an American reader.”

         Kirill Medvedev, the author of It’s No Good

“Pavel Arseniev charts the ‘emergence of unexpected forms of collective life…’ These vivid translations show contemporary Russian poetry at one of its high points, where language laughs at its own seriousness but opens the way for astute cultural insights and a bracing evocation of life lived out loud.”

         Stephanie Sandler, Harvard University

The truths of Russian administered reality were long ago stripped bare, so that now the poet’s work is to invent a new line of camouflage. Warning: Pavel Arseniev is a defector with only his disguises to divulge. Perhaps this as close as we can come, in this moment, to alchemy. Or is it allegory? Warning: this is poetry that makes Russia great again. Arseniev is taking a bullet for poetry but, at the same time, he is asking – will poetry take a bullet for you? Warning: any complete picture – lies. Then one day dyr bul schyl. Reported Speech turns the stink of the real into a stinging aesthetic coup de grace. I’m defecting to that.

         Charles Bernstein, University of Pennsylvania

         Reviews:

In a bilingual Russian-English format, Arseniev’s work articulates intimate, defiant, and at times desperate responses to a world in which culture seems to be increasingly prefabricated, predetermined, and designed to numb the mind and soul.

Exposing the absurd vagaries of the present moment is where the volume shines as a tremendous piece of internationalist literature.

Through art like Arseniev’s poetry, we gain a toehold, however momentary, from which we are better able to grasp the present and prepare a future.

As a keyhole into contemporary Russian experimental poetry, the volume should find a broad readership in the English speaking world. In essence, the book represents poetic strategies for resistance and survival under fierce oppression, underscoring that literature matters, as well as how it does things.

Pavel Arseniev’s poems of solidarity and alienation illuminate the phantasmagoria of capitalist Russia.

«By concentrating as much on the act as on the content of speech, Arseniev seems also to have come closer to documenting aspects of the very tenor of life and reality in the present epoch. Through using the genre of police reports or of legalese in ‘An Incident’ and ‘Forensic Examination’, or the language of adverts in ‘Mayakovsky for Sale’ and ‘Mass Median’, a series of brief news items in ‘Reports from the Field’, or the long parodic poem-diatribe in nationalist hate-speech In response to a ‘Provocative Exhibition of Contemporary Critical Art’, we discover not the poet’s perspective, but a concrete, material trace taken from excessive speech which illuminates the strange capitalist phantasmagoric world that is contemporary Russia.»

From its very first pages, Pavel Arseniev’s Reported Speechshows itself to be true to its title; the opening poem’s epigraph comes to us, we are told, from an “Instruction in the platzkart train car”. This is only the beginning of a journey through a trail of words found, mixed and transmitted from various source texts. The poems represent “reported speech” in the sense that they are inspired by found texts, by language encountered on the streets, in police stations, rail cars, courtrooms, newspapers, books, personal correspondence, nationalist political screeds, and writing on social media and the internet. The poet appropriates, organizes, shuffles and shapes the material of the political world, which is everywhere, for everything is political.Pavel Arseniev is part of a group of contemporary Leftist poets developing new modes of resistance and protest through literary production. Arseniev’s unabashedly political project rejects any view of art and art institutions as motivated by a search for the next singular voice of creative genius.  Rather, his creative practice seeks to dismantle the idea of poetry as narcissistic, individualistic self-expression and instead aims to capture and convey aspects of human social experience in the world through the multifaceted voices of the collective.
His larger creative project is to facilitate the dissemination of socially engaged and marginalized speech and, in some ways, to continue the legacy of the Russian avant garde and factographic movements of the 1920s. Arseniev also sees his mission in part as working to fill a void left in the wake of the collapse of samizdatculture of the 1970s.

If Amelin mounts a defense of poetry against the threat of modernity by digging
into the roots of tradition, Pavel Arseniev, in contrast, questions why it needs defending in the first place. In Arseniev’s view, the formal and institutional constraints of Russian verse have rendered it useless in articulating the present moment. His is an engagé poetry that articulates a leftist critique of the myriad forms of social and political alienation in contemporary Russia. The translations found in Reported Speech, executed by a collective of translators overseen by editor Anastasiya Osipova, effectively recreate the urgency and relevance of his project.

In both his poetry and his political activism, Arseniev attempts to overcome the
futility of traditional methods of resistance. Civic verse and revolutionary discourse are no longer as meaningful as they once were, having been co-opted and commodified by state and commercial interests. Arseniev’s answer is to subvert the role of the poet by acting as a field reporter, providing snapshots and snippets of speech from everyday life. In “Mayakovsky for Sale” (24–25), a list of hyperlinks from an online advertisement for a used volume of the poet’s collected works becomes a statement on the market’s power to subsume everything into its domain. Another poem, “Translator’s Note” (38–43), consists of lines excerpted from a Russian translation of a philosophical tract by Ludwig Wittgenstein. In their transformed context, these disconnected scraps take on new meanings, challenging the reader to reconsider traditional notions of authorship and originality.

Arseniev’s innovations are informed by his concerns about the viability of political poetry. Perhaps a poet in Russia should be less than a poet after all. At times he anticipates critiques of his approach by assuming the voices of his detractors, as in “Forensic Examination,” which reads like a report by a state prosecutor indicting the poet with inciting political extremism:

We shall see the writer
Has attempted
To voice his political
Views and convictions,
Clumsily camouflaging them
In aesthetic window dressing.
Its objective qualities,
According to many experts,
Are surely
Much poorer
Than if he had minded his own business
And simply written poems,
Looking for his own style
And his own place on the literary scene (45).

A similar satirical wit appears in “Poema Americanum,” in which a visit to a
west coast university prompts the poet to reflect on his own marginality: “in time you will stop being a person / whose acquaintance is sought out by the slavic studies professors / wishing to appear more radical” (133). In this poem, as throughout the entire volume, the translation deftly captures the contrasts between a multitude of voices and perspectives, allowing Arseniev’s multifaceted authorial presence to appear starkly on the page.

Related events:

27 November Pennsylvania University | Readings & discussion @K.PLatt’s seminar
29 November City University of New York (Hunter College) | Poetry Reading and Book Talk

30 Novembre — 1 December Yale University | Symposium «Pointed Words: Poetry and Politics in the Global Present»
2 December New York City | Readings @Ugly Duckling Press Headquarters
4 December Chicago University | Readings & discussion @R.Bird’s seminar

5 December Harvard University | Readings & discussion @S.Sandler’s seminar
8 December Boston | Readings @ASEEES
12 December New York University (Jordan Center) | Poetry Reading and Book Talk @Jordan Center

25 мая Москва | Библиотека им. Н.А. Некрасова

29 июня Санкт-Петербург | Новая сцена Александринского театра

Download press release

Download pdf of a book

revizion_zine-1
от Павел Арсеньев

Интервью и ментальная карта для выставки "Ревизия: места и сообщества"

В сентябре 2018 года в рамках фестиваля «Ревизия» был презентован зин «Ревизия: места и сообщества», в котором представлены 14 историй о Петербурге, проиллюстрированных ментальными картами города: графическими зарисовками персональной топографии, жизненных маршрутов, знаковых мест и событий.

Как возможно построить разговор о культурном пространстве города? Что в него включается? Кто его определяет? Эти карты и интервью — отражение личного опыта проживания культурного пространства, и, вместе с тем, — подступы к разговору о совпадениях маршрутов, попытка определения общих мест. Все герои и героини выставки-исследования так или иначе вовлечены в различные не институциональные инициативы и сообщества в сфере поэзии, теории, современного искусства, музыки, театра, активизма.

Интервью Павла Арсеньева среди интервью других художников, поэтов и философов, среди прочего, передающих из разных перспектив и под разными углами исторические детали становления журнала [Транслит] из инициативы двух студентов на задворках филологического факультета, историю Коммуны на Кузнечном и другие мифы и легенды Петербурга 2000-10-х, а также дающие критический анализ культурной сцены в ситуации новых форм занятости и медиа-темпоральности.

PDF по этой ссылке или http://wordorder.ru/images/companies/1/revizion_zine.pdf

Для тех, кто желает приобрести бумажный экземпляр, «Порядок слов» запустил подписку на печатную версию зина.

87231008_3528490867221304_8782715204103307264_o
от Павел Арсеньев

Poetry & Performance в Nova synagoga, Zilina / Kulturni centar, Beograd / Shedhalle, Zürich / Motorenhalle, Dresden

Сегодня в Nova synagoga в словацком городе Zilina открывается выставка «Poetry & Performance. The Eastern European Perspective», в которой участвует несколько ранних работ.
 
Opening: Friday December 22, 2017, 6pm
Exhibition open until: March 10, 2018
 
Artists:
Pavel Arsenev, Babi Badalov, Collective Actions Group, Václav Havel, Semyon Khanin (Orbita), Yuri Leiderman / Andrey Silvestrov, Andrei Monastyrski, Roman Osminkin, Dmitri Prigov, Lev Rubinstein, Mladen Stilinović & many others
 
Curators:
Tomáš Glanc, Sabine Hänsgen.
 
In the second half of the twentieth century, poets and artists in particular took up the challenge of reflecting on and investigating the instrumentalization of language for communicative and political-ideological purposes. They did so by drawing attention to the “made-ness” of language, its material and medial dimension, and by creating performative situations for themselves and their audiences within which possibilities of verbal expression could be tested and acted out. In Eastern Europe, poetry and performance played a significant role in the unofficial or partially tolerated cultural scene.

Poetry & Performance. The Eastern European Perspective

The writing practice of samizdat and its relation to the devices of concrete and visual poetry have been treated and presented in a number of previous projects. Until now however, less consideration has been given to the circumstances of performance. In addition to the typescript literature of samizdat, subcultural  milieus attached particular importance to the oral recitation of poems, exhibitions, and poetry actions. The interrelation between text and situation in poetic acts functioned as a trigger for performances and happenings.

The exhibition presents authors from subcultures in socialist states along with contemporary positions that continue the legacy of combining poetry and performance. It shows the efforts of poets and artists to break free from controlled language and normative communicative now and then. “Poetry & Performance. The Eastern European Perspective” thus confronts the current social challenges in the post-socialist countries through the prism of language and ideology and looks back at their points of departure. 

1
от Павел Арсеньев

La propagande par le fait

Павел Арсеньев & Михаил Куртов участвуют в программе «REAGENZ — Диалог художника и философа» с диалогом «Пропаганда делом: Бакунин в 2017 »

4 декабря, в 19.00
Kunstraum Dreiviertel
Monbijoustrasse 69, Bern

Сопоставление силы, действенности слов и убедительности дел уходит корнями в библейские времена, но в политической практике эта пара впервые появляется в движении парлефетизма (от фр. «par le fait») – пропаганды делами, к которой перешли анархисты от увещеваний и словесных средств агитации. В аграрной стране, где почти 90% населения было неграмотным, такая форма политического аргумента как ‘реальные дела’ оказывалась убедительнее любых речевых актов. Однако основания к этому недоверию к означающему содержались и в традиции негативной риторики в российской словесности, а также в метафизическом стремлении некоторых поэтов «сказаться душой» (А. Фет).
В революционный период «вещи» и позже «факты» продолжают быть регулятивным идеалом языковых выражений (см. заумь, литература факта), а пролетарские писатели будут налегать на подозрение к словам, отделенных от дел. В советской литературе превозносятся холодные, трезвые факты, как правило сообщаемые лаконично и/ли сквозь преодолеваемую физическую боль. Такой действие-ориентированный тип высказывания, основанный не на ораторском даре, а на укорененности в конкретных задачах и опыте, учреждает анти-риторику, в которой дела всегда «сами скажут за себя». Баланс отношений между словом и делом начинает сводиться к тому, что первое оказывается добавкой ко второму, а не его существенным, если не магическим проводником.

Встреча / Видео дискуссии

2

20171204_221639
20171204_223927

_
от Павел Арсеньев

Нравится Москва

Сosmoscow, Москва
2017

Нравится Москва
нравится Москва

и даже кажется
что все не так страшно

Пожалуйста
Москва

И пожалуйста

Можете
Радоваться
Можете
Жаловаться

Можете идти

В. Некрасов

Между арками Третьяковского проезда на всем его протяжении размещены простые по форме шрифта объемные белые буквы. Они выстроены в строки, которые представляют собой слова и лаконичные фразы. При попытке охватить их одним взглядом они пересекаются и наслаиваются, «перебивая» друг на друга. Их «освоение» происходит в движении. При перемещении к Никольской улице все строки прочитываются в некой не линейной последовательности, соединяясь в пространственную текстовую композицию. Способ ее организации (разбивка на строки и их длина, величины межстрочных интервалов и так далее) задает ритмическую форму. Благодаря ей отдельные фразы и слова становятся поэтической речью, получившей материальное воплощение.

Интерес Арсеньева к графическими аспектами и типами репрезентации поэтического текста предполагает сближение и взаимопроникновение литературной и художественной сфер. В инсталляции «Нравится Москва» на территории искусства оказывается произведение представителя второй волны русского авангарда, поэта концептуальной школы Всеволода Некрасова (1934-2009). Некрасов говорил: «Для меня поэзия в значительной мере – искусство визуальное», и Арсеньеву близко это восприятие поэтического текста. Арсеньев придает ему материальность, и он получает другое измерение. Происходит переход временного явление в пространственное. Поэзия перестает быть предназначенным для чтения текстом и становится ситуацией, возникающей как пространство взаимодействия и диалога. Являясь произведением публичного искусства, высказывание Арсеньева связано с преобразованием повседневной городской среды, в которой обычно не находится места для поэзии. Выход поэтического слова за пределы печатной страницы, насыщение города поэзией расширяет представления о возможных ее отношениях с реальностью и подпитывает воображение и способность мечтать.

Алексей Масляев

21533957_10207732937919910_1705756509_o

14f46edf634737bc512018a13ca15b0f

93550_original

  • Работа осуществлена в рамках параллельной программы Cosmoscow.

    Рецензии

Начало работы арт-ярмарки Cosmoscow для Третьяковского проезда ознаменовалось появлением новой инсталляции художника и поэта Павла Арсеньева «Нравится Москва». Куратором выступил Алексей Масляев. Работа экспонируется в рамках параллельной программы юбилейного пятого выпуска ярмарки современного искусства Cosmoscow.

Ироничный месседж разместился между арками Третьяковского проезда — на всем его протяжении объемные белые буквы складываются в отдельные слова и лаконичные фразы. В итоге получилась этакая пространственная текстовая композиция.

Выбор места для инсталляции неслучаен. Третьяковский проезд вошел в историю как знаковое место для русской словесности. Именно здесь расположен памятник первопечатнику Ивану Федорову. Здесь же в XVI веке находился Государев печатный двор.

КоммерсантЪ

a
от Павел Арсеньев

Афган-Кузьминки

Спектакль-маршрут Павла Арсеньева по драматической поэме Кети Чухров.

Советская революция немало трансформировала повседневный быт россиян и, кроме всего прочего, освободила женщин. Александра Коллонтай, революционер и дипломат, ратовала за свободную любовь и добилась успеха в борьбе за право на аборт. Ленин говорил о «браке как узаконенной проституции»: чтобы этого избежать, супруги должны были стать не только любовниками, но и товарищами. Если товарищеский союз не складывался, его легко было расторгнуть: развод считался состоявшимся, если один из супругов сообщал об этом другому письменно. Советская сексуальная революция была задушена довольно быстро и уже в сталинскую эпоху от этих революционных завоеваний осталось немногое. Хотя о равноправии женщин много и велеречиво вещала советская пропаганда, советская женщина была вынуждена выполнять двойную работу – на службе и по дому без какой-либо компенсации, а то и безо всякого уважения к своему труду. Сегодняшние отношения между людьми, опосредованные рыночным капитализмом, не стали ближе к революционным идеалам.
 
На этом историческом и социальном материале основан спектакль «Афган-Кузьминки», создаваемый художником и поэтом Павлом Арсеньевым на основе драматической поэмы Кети Чухров. «Спектакль-маршрут», как называют его авторы, начнется на Апраксином рынке, находящимся на задворках БДТ, а закончится на Новой сцене Александринского Театра. Поэма противопоставляет и связывает грубое просторечие торговых рядов с проглядывающей в нем потенциальностью поэтического языка, который, как известно, растет из сора. Воспитанная суровыми буднями бесчувственная жестокость принимает неожиданный оборот в случае события «любовной речи» (Ролан Барт). Такое возможно, прежде всего, в режиме поэтического говорения, которое не сводится к лирическому монологу, но всегда дает место голосам двоих и более, то есть создает из лирической ситуации – театральную.
 
Сюжет до вульгарного прост: держатель нескольких рыночных точек Гамлет предлагает одной из торговок Гале «повышение по службе» — перейти с галантереи и нижнего белья на кожу и мех — если она разделит с ним постель. Возможность интимного, человеческого и какого-либо другого контакта исключается такими отношениями, к которым героев принуждает логика превращения в товар всего и вся. Однако внутри этой безнадежной экономической схемы между двумя человеческими существами всегда остается возможность чуда — причем не благодаря восстановлению «духовных скреп» или действию небесных сил, но скорее вопреки им.

Режиссёр: Павел Арсеньев
Автор драматической поэмы: Кети Чухров
Исполняют: Владислава Миловская и Пётр Чижов
Дизайнер спектакля: Евгения Мякишева
Саунд-дизайн: Артем Степанов
 

Связанные мероприятия:

26 июля, Петербург. Дискуссия «Быть и исполнять» с Павлом Арсеньевым и Кети Чухров

30 августа, Рига. Лекция Павла Арсеньева о современном экспериментальном театре.

В ситуации настойчивого приглашения в андеграунд современному российскому театру суждено окончательно разделиться на конвенциональные сценические водевили, вытесняющие политическое, и радикальную практику исполнения, нарушающую в том числе институциональные границы театра, становящегося тем самым передвижным, осваивающим все новые и новые социальные пространства и политические регистры, которые больше не изображаются, но индексально включаются в ситуацию театра.

В своей лекции о современном экспериментальном театре Павел Арсеньев расскажет о таких опытах нарушения и расширения границ конвенцинального театра, как Rimini Protocoll, teatr post, Вокруг да около, а также покажет видео собственной постановки «Афган-Кузьминки», поставленной по тексту Кети Чухров на Апраксином рынке в Петербурге.

Встреча

Пресса:

Интервенция в городскую среду // Экран и сцена

Театр в натуре // Газета.ru

Введите свой текст
от Павел Арсеньев

Введите свой текст…

Групповая выставка «Введите свой текст…»

Выставка «Введите свой текст…» — размышление о роли текста в произведениях современных художников. На выставке будут представлены работы 11 молодых авторов, особенностью которых так или иначе становится использование текста в визуальном искусстве.

Слово и текст сопровождают изображение с древнейших времен, постепенно логично соединяясь в рукописях, книгах, плакатах и т.д., но также проникая в, казалось бы, чуждую для себя сферу — живописного пространства. Беря свое начало в экспериментах авангарда, и достигнув наивысшей точки развития в концептуализме – включение текста в живопись не теряет актуальности до сих пор.

Объединив работы разных авторов, основной темой выставки станет вопрос — кто же они, эти молодые художники, для которых текст основа основ? Последователи концептуалистов, рефлексирующие над искусством его же средствами? Повзрослевшие граффитчики, поменявшие уличные стены на холсты? Современные поэты, создающие некий синтез искусств? Может быть, просто люди, ведущие дневник оригинальным способом?

И, наконец, вопрос, который встает не только перед зрителями, но и участниками и создателями выставки — что же это: вызов или провокация, недостаточность и исчерпанность живописных средств, следование традициями или подражание? Или же единственная возможность высказаться и быть услышанным?

Художники: Павел Арсеньев, Стас Багс, Митя Безыдейный, ЕлиКука,
Максим Има, Мария Крючкова, Кирилл Кто, Дарья Мацкевич, Семен Мотолянец, Тристан Рево, Валерий Чтак.

Куратор: Елизавета Воробьева

Группа текстового искусства

Интервью с куратором выставки «Введите свой текст…»

от Павел Арсеньев

Spasm of Accomodation (Berkeley, 2017)

Калифорния:

19 апреля: Чтения Сommune Books: Павел Арсеньев и Нанни Балестрини. Начало 19.30
26 апреля: Университет Калифорнии (Dwinelle Hall, Room 3335). Начало 17:30
27 апреля: Стэнфордский университет (William R. Hewlett Teaching Center 201). Начало 18.30

Нью-Йорк:

1 мая: Ночь анархистской культуры. Начало 20.00
3 мая: Редакция n+1. Начало 19.30

In Response to a Provocative Exhibition of Contemporary Critical Art and other ready-writtens by Pavel Arseniev // Arcada project (Stanford University) 

Arsenev’s texts are explicitly political although here one does not mean “politics” in the proper sense of the word, as it were. It could be that the difference between these texts and a poem that would break a window glass is minimal. Apart from explicitly conceptual moves and codes that are present but are not perceived as codes (they rather seem to be organic), one device is repeated often and attracts the attention. It is a risky play between the plane of the sensible (driven by a political fury) and the plane of a detached distance with regards to the speech. The detachment is folded into the very intention of speech, its self-referentiality. The poem breaks a window only when it has gained necessary discursive solidity and thickness. It becomes a stone not only due to an affective charge, inspiration, intuition, a right choice of words but due to its self-referentiality, a self-spun quality, a fundamental verbal integrity and opacity. In a way, we are dealing with a utilitarian poetics: Arsenev’s verses fit within the tradition of turning poetry into prose performing that transformation in a very expressive way, distinct from a private, vulgar, subjective prose-making. The goal of these texts, according to its author, is to “produce the ways of speech production.” This jumble of words and discursive ruins paradoxically forms clots of the sublime, even potentially sublime. For instance, the political and the poetic speech in “A Response to One Provocative Exhibition” is potentially sublime and militantly charged and is opposed to a collective clot of hatred. In that poem there is nothing but hate speech. Its collective and impersonal nature allows to abandon the idea of private or moral sources of hatred and leads to the reflection on a universal propaganda machine that is now operating in the heads of many Russians. This fantastic, absurd reality, a neighboring reality, in which Pushkin-nigger is seen as Russia’s archenemy is not as stereotypical as it seems to be. Arsenev’s poetry is predicated upon that probability, upon that possibility of an alternative response. In that sense, they appear to call for poetic production, to the desire to produce the possibility of speech.

Galina Rymbu / Transl. A. Shvets